Боевое крещение или Первый день в школе.

Ко дню учителя вспомнилось мне несколько ярких моментов из моей учительской бытности. Об одном из которых, самом первом дне, я решила написать. Сегодня меня уже никто не поздравляет с этим днем, — так давно это было. Но это было, и есть о чем вспомнить.

Будучи студентами четвертого курса, нас направили на стажировку в школы. Это были 90-е и система образования Союза, и порядка обучения в вузах, еще работала. Еще была обязательная практика и обязательное распределение, которое в аккурат отменили в тот год, когда мы оканчивали Альма-матер.

Так получилось, что мне досталась, как сейчас бы выразилась молодежь, самая «гламурная» школа. Это была школа для детей партийных работников, это знали все, но никто не обсуждал. В ней учились дети, жизнь которых протекала в полном достатке и ощутимых «излишествах» для среднестатистического обывателя, включая самих учителей.

В свою школьную пору я не была пай-девочкой и вечно пульсирующий дух справедливости, юношеский максимализм, спорт и рано пробудившееся осмысление жизни делали из меня выраженного фрондера, маленького бунтаря против большой, изжившей себя системы, но продолжающей загонять тебя в старые, запыленные рамки норм и правил, многие из которых доходили до явного маразма и порабощения твоего разума. Хотя стоит признать, что ряд принципов старой системы образования были весьма плодотворны и полезны для неустоявшейся еще психике ребенка.

За день до своего первого учительского дня, я была максимально собрана и настроена, как перед важными соревнованиями, но легкий мандраж все же блуждал по поверхности моего тела, перешептываясь с мыслью о том, что теперь я по ту сторону парты, теперь я под обстрелом, что отзеркалит сейчас моя жизнь остается не ведомым.

— Дети, это ваш новый учитель. Прошу любить и жаловать! — меня представили классу. И дав мне еще несколько рекомендаций, моя будущая куратор, извинившись, сообщила, что вынуждена отлучиться на часть урока. Это был неожиданный поворот, так как поначалу куратор-наставник, — учитель, который курирует стажера, — не покидает класс, а располагается на последней парте, контролируя своим присутствием урок.

Стоило закрыться двери, как класс моментально превратился в подвижную, шумную массу, улюлюкая и посвистывая, демонстрирующую свое заблаговременное пренебрежение молодому стажеру и безоговорочное непослушание.

Я стояла неподвижно, изображая полное спокойствие и невозмутимость на лице, но внутри моего закипающего мозга шел бурный анализ и поиск эффективных ходов в сложившемся «форс-мажоре». Понятно, что к этому я не была готова.

Но очень скоро сами дети предоставили мне возможность, которую я не упустила, обладая хорошей и уже рефлекторной, благодаря спорту, реакцией.

Через минуту-другую после ухода их учителя мне уже в открытую демонстрировали, что меня совсем нет в поле их зрения. Я тут же воспользовалась предоставленным мне временем с пользой и начала внимательно изучать, кто есть кто. «Предводитель» был вычислен, практически, сразу. Им оказался симпатичный парень невысокого роста, но с уже заметной лидерской харизмой, «подвешенным языком» и совсем не глупой головкой, что потом только подтвердилось. Сам он не был шумным, но талантливо манипулировал «массами», задавая направление и форму поведения.

Глядя спокойно, но пронзительно прямо на него, я ждала момента. Он почувствовал мой взгляд и по его поведению было понятно, что он инстинктивно пытается увильнуть от встречного взгляда, но постоянно контролирует его присутствие на себе.

Между мной и этими школьниками была не большая разница в возрасте, и я быстро поняла, что это мое преимущество, так как во мне свежа и жизнедеятельна еще моя юность. Мотивы их поведения и психология их реакций мне была понятна, и мне ничего не стоило стать на их место, чтобы понять недостающие элементы мозаики.

В углу класса, со стороны двери, возле большой классной доски, чуть отодвинутая от обеих стен, стояла большая узкая пластмассовая  черная урна для бумажек, и прочего мусора. Еще войдя в класс, я обратила внимание, что в ней полно каких-то одинаково скомканных бумажек и тканных бесформенных комочков-мячиков, видимо с чем-то внутри, то ли с песком, то ли с крупой. Но я видела, что дети на перемене играли такими миниатюрными, не проворными, бесформенными мячиками. И когда мы вошли, один из таких пролетел буквально в нескольких сантиметрах от моего куратора, но так как быстро последовали извинения и тишина в классе, сюжет не развернулся дальше.

Юный «Оцеола, вождь семинолов» встал во весь рост и с самой последней парты, за которой он обитал, вознамерился делать дальний бросок в ту самую цель, в виде корзины. В этот момент несколько голосов закричали: «С отскоком! С отскоком, давай!»

Корзина стояла в метре-полтора от того места, где осталась стоять я после внезапного ухода моего учителя-наставника. Я продолжала на него смотреть, не отводя глаз. У меня в голове уже созрели два плана своих действий, на два разных расклада ситуации. И в этот момент я поняла, что «вождь» — мой, как только он реализует свой замысел пренебрежения и бросит свой «мяч»…

Он совершенно четко осознавал, что я на него смотрю, и тянул время, видимо, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Весь класс уже полностью был вне контроля, в эйфории своей «победы».

Он не удержался и бросил на меня быстрый взгляд, но увильнул от моего прямого взора и — осуществил бросок. Видимо то, что он отвлекся на меня, было критической ошибкой, и он «промазал». Судя по мгновенной бурной реакции класса, это была редкость. Я не шелохнулась. Он стремительно попытался взять реванш и достал из кармана пиджака другой «тканый комок». И уже, не отвлекаясь на меня, направил объект в сторону цели.

Я, не отрывая от него взгляд, задействуя отлично развитое за 12 лет спорта периферийное зрение и профессиональную реакцию, вытягиваю руку, не делая больше никаких движений телом, перехватываю на лету, довольно больно приземлившийся мне в ладонь, «мячик». Этого никто не ожидал, и еще не определившись, как на это реагировать, класс заметно притих.

Я, не отводя глаз от «героя и предводителя», медленно начала двигаться к нему. Класс притих, что я за фрукт было не понятно, поэтому все предпочли наблюдать. Теперь юный «Оцеола» не сводил с меня глаз. Я достигла места, откуда он осуществлял свой «коронный» бросок, оценила расстояние, и легко и непринужденно отправила с отскоком «мяч» в корзину. Назвать реакцию класса бурной — не назвать никак. Я наклонилась через парту и забрала такой же «мячеподобный объект» у соседа по парте, который растеряно мял его в руках. И успешно проделала все то же самое во второй раз. После второго броска класс, как по команде, затих. 12 лет отработки точности бросков не могли меня подвести в такой момент, я это точно знала.

Я медленно направилась к доске. Класс был мой. И в абсолютной тишине, я тихо, как ни в чем не бывало, произнесла:

— Добрый день! Меня зовут Татьяна Викторовна.

Выдержала паузу и добавила:

— Внешность обманчива, не стоит спешить с выводами, если вы не хотите попадать в глупые ситуации… И прежде, чем мы начнем, я предлагаю договор, — я уважаю вас, вы уважаете меня.

Я посмотрела почти на каждого из 26 человек в классе и, получив единогласное согласие, отправилась в свое трехлетнее путешествие под названием «Учитель в школе».

Дорогие Учителя! С днем Учителя вас! Терпения вам, мужества, любви и уважения!

Автор: Tatyana Varukha